[herzbrennen]

Название: Причины заинтересованности в благополучии индивида.
Автор: bones_
Фандом: ST TOS
Пэйринг: Спок/Маккой
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Размер: 2465 слов
Примечание: таблица 30 историй, "боль".

Душевная боль, какой бы она ни была, приходит изнутри. Поднимается из глубин собственного «я», рождается из череды принятых и отвергнутых решений, из вереницы прожитых ситуаций и из выращенных принципов. По крайней мере, именно так рассудил бы доктор Маккой, если бы решил заняться изучением психологических аспектов бытия функционирующих организмов.
Но времени на подобную ерунду решительно не было: после очередной, в высшей степени внезапной, стычки с клингонскими кораблями работы было хоть отбавляй. Несколько удачных попаданий со стороны противника - и фазерный отсек превратился в один большой электростул. Произошло настолько масштабное замыкание, что троих пришлось отпевать, а еще пятерых - собирать почти из пепла. Занятие, откровенно говоря, трудоемкое и малоприятное. Одно дело лечить всякие вирусы, латать раны и журить за нарушения режима и диеты. Другое - несколько часов к ряду возиться по локоть в обугленных запчастях некогда полноценного человека и не иметь особых гарантий на то, что из этого что-то выйдет. Высокие технологии - дело, несомненно, хорошее, но и они не всегда давали свои плоды, когда речь шла о гонке с временем. Снятие болевого синдрома, немедленная детоксикация, стимуляция репаративных функций почти отказавшего тела - это задачка не из тех, что решаются при помощи инъекции и сочувствующего взгляда сестры Чепл.
Ко всем прочим неудобствам добавлялось настойчивое любопытство капитана. Это Боунс мог бы понять и простить: нет ничего удивительного в том, что ответственный человек, повернутый на благосостоянии корабля и экипажа, от всей души волнуется за пострадавших. Но совесть, даже в далеком космосе, никто не отменял. Отвлекаться во время манипуляций такой сложности и рискованности возможности не было, а прямым текстом послать Джима по громкой связи не позволяла субординация. Этот вопрос был решен полным игнорированием всяческих попыток Кирка в очередной раз достучаться до внимания старшего офицера по медицине при помощи порядком надоевшей фразы "Боунс, что у вас?".
- У меня тут пляж, девочки и хорошая выпивка, капитан. Разве не понятно? - раздраженно ворчал Маккой себе под нос и напряженно хмурился, проверяя жизненные показатели. - Сестра Чепл, если вы продолжите на меня смотреть с такой укоризной, я лягу рядом с больным. Вам заняться нечем? Тогда можете сами отвечать капитану. А я, с вашего позволения, продолжу работать.
Чепл кивала, поджимала губы, но возвращала свое внимание тому, кому оно должно было принадлежать в идеале - пострадавшему. Или вернее сказать - умирающему, которого отчаянно старался реанимировать Леонард.
Казалось, что продолжалось все это целую вечность. Горькую вечность, резко пахнущую горелым белком и запекшейся кровью, ионизированным воздухом и медикаментами. Собственные действия Маккой вполне мог классифицировать как шаманские танцы племенного знахаря, уповающего не столько на свой инструментарий, сколько на помощь богов, даром, что в богов Боунс не верил. Как ни странно, танцы эти здорово помогли. По крайней мене четверым.
Гайя Квинси, выпускника академии, вышедшего с "Энтерпрайз" в свой первый не учебный полет спасти так и не удалось.
Даром что доктор свыкся с мыслью о том, что потери в нелегком деле космических приключенцев неизбежны. Смерть молодых и перспективных людей всегда выбивала Леонарда из колеи. Этот раз, что закономерно, не был исключением. Оставив операционную, Маккой уединился в своем кабинете, достал из нижнего ящика стола заначеную бутылку скотча и не колеблясь наполнил бокал до краев. Пить без закуси было почти не приятно, но в таких ситуациях доктор ворчливо напоминал себе, что занимается этим пагубным делом не преследуя иной цели, кроме достижения терапевтического эффекта, выраженного в крепком сне и последующем возникновении проблем с похмельем, здорово отвлекающим от прочих переживаний.
- Доктор Маккой, - на пороге кабинета появился старший помощник, "выносной компьютер с патологией ушной раковины", мистер Спок. - Капитан интересуется...
- Скажите, мистер Спок, капитану действительно больше спросить не у кого? Такое впечатление, что на весь мед.отсек есть только я и... я, - ядовито процедил Леонард, вынужденный прервать распитие "лечебного бальзама".
- Должен напомнить вам, доктор, что вы - старший офицер по медицине при исполнении, потому вполне логично, что о результатах проведенной вами работы капитан хочет узнать от вас непосредственно, - с невозмутимым видом проинформировал вулканец, явно смущенный тем фактом, что о подобных очевидных вещах приходится напоминать.
- Я, знаете, еще не забыл кто я, где нахожусь и что входит в мои непосредственные обязанности, - вяло огрызнулся Маккой и покачал головой. - Передайте капитану, что четверо до сих пор живы. Трое идут на поправку. Мистер Фарел в критическом состоянии и остается под моим наблюдением.
Спок удивленно приподнял бровь, но комментировать ситуацию посчитал не логичным, а потому только кивнул и удалился, чтобы передать капитану полученную информацию.
Боунс скрипнул зубами. Снова потянулся за бокалом, коротко выдохнул и залпом осушил его до дна.
У этого терапевтического метода имелся один, но крайне серьезный недостаток. Хроническая усталость и подступающее нервное истощение не самым благоприятным образом сказывались на выносливости, а потому хмелел Леонард намного раньше, чем принимал горизонтальное положение. Суть проблемы заключалась в том, что в состоянии раскрепощенного сознания здорово возрастала склонность к рефлексиям, а так же обострялось ощущение тотального и подавляющего одиночества. Болезненное и ненужное. В каком-то смысле, разумеется, оправданное, но далекое от истинного положения вещей.
Он, Боунс, отвечал за штат медиков на корабле, был другом капитана, единственным достойным оппонентом в словесных пикировках с коммандером Споком. И при всем при этом не мог справиться с ощущением того, что даже здесь, среди проверенных временем и обстоятельствами людей, он оставался сторонним наблюдателем, полезной функцией в арсенале задач корабля. Неотъемлемой частью системы жизнеобеспечения. Юнитом.
Боль, поселившаяся в нем давным-давно, в самом начале его медицинской карьеры, никуда не девалась, разве что меняла маски. В мирное время она приходила к нему по ночам, обернувшись в личину отца, которого Маккой так и не успел узнать как следует. Или примеряла на себя очертания тех, кто погиб в результате ошибочной вакцинации. В такие вот дни - она становилась еще более материальной, почти обретала плоть. И вот сейчас, казалось, стояла за спиной, притворившись рядовым Квинси, сверля затылок Леонарда взглядом, полным немого укора.
- Я устал, - зло шикнул Боунс в пустоту комнаты. Так, словно кто-то или что-то было способно услышать. - Понимаешь, устал я. Мирные, черт побери, миссии, после которых молодых ребят нам приходится хоронить черти-где или выбрасывать их тела в космос вместе с мусором. К дьяволу такую романтику, вместе со светлым будущим!
Ответа, разумеется, не последовало. Бортовой компьютер не обладал зачатками разума и дипломом психолога, стены, если и имели уши, то с наличием рта как-то не сложилось.
- К дьяволу, - устало повторил Маккой, уперся ладонями в поверхность стола и рывком поднялся из кресла.
В глубине души он понимал, что завтра будет завтра. И трезвый, отдохнувший, он сам себя будет распекать за собственное малодушие и проявление слабости, которое, к счастью, никому не довелось наблюдать. А пока - можно было позволить себе заблуждаться, покуда от заблуждений не зависела жизнь человека.
Впереди была дорога по коридорам "Энтерпрайз" в свою каюту. Дорога, на которой не встретится ни души. Словно корабль вымер. Словно Маккой остался один во всей галактике, в космической тишине.
- Никогда больше не лечиться в одиночестве, - напомнил себе доктор, вздохнул, и, пошатываясь, побрел прочь из мед.отсека.

- Доктор Маккой?
Леонард уже лежал в своей постели, так и не удосужившись стащить с себя не то что форму, но и сапоги, и предпринимал отчаянные попытки уснуть. Лениво приоткрыв один глаз, Маккой с нескрываемым раздражением отметил присутствие коммандера Спока в проеме собственной двери.
- Капитан счел мою информацию не достаточно полной? - уточнил Маккой, усаживаясь на кровати и пристально разглядывая силуэт вулканца сквозь полумрак.
- Нет. Это я счел вашу информацию не достаточно полной, - сообщил Спок и сделал шаг по направлению к Боунсу. - Вы позволите мне задать вопрос, носящий сугубо философский характер? Я считаю свои познания в этой сфере не полными и решил, что логично будет обратиться к вам для выяснения некоторых подробностей.
Маккой нахмурился, а затем удивленно приподнял бровь. Разумеется, об отсутствии чувства такта у этой вычислительной высокоразвитой машины он догадывался, но чтобы настолько...
- Я слушаю вас, мистер Спок.
- Я хотел поинтересоваться, - вулканец запнулся и чуть прищурился, видимо, стараясь сформулировать свой вопрос в достаточной степени точно. - Почему люди склонны к драматизированию факта завершения чьего-либо существования?
Маккой округлил глаза, стараясь разобраться - это ему только что послышалось, или все-таки наглая вулканская бесчувственная харя только что действительно спросила его о том, отчего люди скорбят по усопшим. Удивление сменилось возмущением, возмущение - раздражением и почти отвращением.
- Я полагаю, калькулятор вы бесчувственный, в нашем библиотечном компьютере достаточно данных, чтобы удовлетворить ваше чертово любопытство, будь оно неладно!
- В том то и дело, что нет, как ни прискорбно признавать этот факт, - пояснил Спок. Он явно не намеревался покидать каюту доктора и был настроен получить ответ в скорейшем же времени. - Дело в том, что компьютер обладает сугубо фактическими данными, с отсылками на историческое развитие и всевозможные верования представителей человеческой расы. Однако, насколько я понимаю, скорбь не носит безусловный характер и в случае каждого индивида возникает по совершенно не логичным, а потому не понятным мне причинам. Я надеялся, что вы сможете мне объяснить этот феномен.
Маккой рывком поднялся с кровати, сам не представляя, каковы будут его дальнейшие действия. С одной стороны кулаки его зудели от патологического желания попробовать на прочность челюсть вулканца, с другой - он прекрасно понимал, что любая попытка рукоприкладства максимум приведет к нежелательному травматизму. Собственному. Он покачнулся и придержался за стену. Судя по всему, употребление алкоголя на голодный желудок не лучшим образом сказалось на координации движений доктора.
- Пойдем, - сухо и зло процедил он, вцепившись пальцами в рукав формы старшего помощника, и потащил за собой в коридор. Спок удивленно приподнял бровь, однако не проявил никакого сопротивления, искренне заинтересованный в ходе дальнейших действий Боунса.
Судя по всему, направлялись они в морг. Маккой тяжело сопел, глотая ругательства, которые, тем не менее, без вербализации здорово читались на его лице. Вулканец, в свою очередь, воздержался от очередного "поразительно", сбитый с толку такой экспрессией, и явно усомнившийся в том, насколько трезво сам Леонард воспринимает происходящее. Впрочем, слово "трезво" в данном случае было не уместно. Не нужно было обладать отменным нюхом, чтобы утверждать: не далее чем полчаса тому назад Маккой здорово принял на грудь, и теперь вряд ли в полном объеме несет ответственность за свои поступки. Однако, как успел заметить коммандер, употребление алкоголя здорово раскрепощало какие-то специфические центры в человеческом мозгу, отвечающие за степени эмоциональности.
В морге царил привычный для "ночного" времени полумрак. Правда, и в "дневное" время здесь было достаточно темно. Лампы дневного света включались только в случае необходимости вскрытия. Маккой остановился у одного из металлических столов, на котором под белой стерильной простыней покоилось тело рядового. Доктор рывком сорвал эту тряпицу и отвел взгляд, избегая зрительного контакта с объектом, некогда носившего имя Гайя Квинси.
- Что вы видите, мистер Спок, - настойчиво поинтересовался Леонард.
- Я вижу труп человеческой особи, получившей термическое повреждение в результате контакта с высоковольтным током, - спокойно констатировал вулканец, и с долей непонимания воззрился на старшего офицера по медицине, который скривился так, будто только что ему здорово врезали поддых.
- Вы циничная, бесчувственная машина, лишенная сострадания, - фыркнул Маккой. Его рука нервно дернулась, когда он возвращал белую простынь на исходную позицию, накрывая искалеченное тело. - Знаете, что вижу я?
- Что вы видите, доктор? - переспросил Спок скорее из вежливости, так как пауза затянулась, и логично было бы предположить, что Боунс ожидает от него хоть какой-нибудь реакции.
- Я вижу молодого человека, закончившего академию с отличием. Человека, который мог бы в недалеком будущем достигнуть небывалых высот. Может быть, сделать череду полезных открытий, завести семью, прожить долгую и счастливую жизнь. Вот только теперь у него, как вы понимаете, нет такой возможности. Еще я вижу несовершенство нашей аппаратуры и результат собственного бессилия, мистер Спок.
- Не понимаю, - признался коммандер и чуть нахмурился.
- Конечно не понимаете, гоблин остроухий! - вспылил Боунс. - Потому что вы не способны чувствовать. Ваша система запрограммирована на постройку логических примитивных причинно-следственных связей, а большего вы себе позволить просто не в состоянии. Механизм на это не рассчитан. Вам не дано понять, что такое боль. Не физическая. Куда более глубока, человеческая. Боль от утраты, разочарование и чувство вины.
- Но разве это не усложняет процесс вашей дальнейшей деятельности? - похоже, вулканец и вовсе запутался в эмоциональном шторме, напрочь лишенном рациональности.
- Нет, мистер Спок, - Леонард оскорбленно вздернул подбородок и прищурился. - Это - делает меня человеком, стимулирует совершенствовать навыки, повышать степень эффективности. Это не безусловная программа, вроде той, что встроена в вашу каменную башку. Это сознательный выбор, становящийся единственно верным и необходимым для дальнейшего существования.
- Насколько я вас понял, доктор Маккой, вы утверждаете, что боль - выступает в качестве стимула к совершенствованию? - Спок сцепил руки за спиной и прошелся по помещению. - Но это же требует большого внутреннего ресурса, которым можно было бы распорядиться куда более рационально.
- Может и так, - Боунс только сейчас осознал, насколько он вымотался за долгий и чертовски сложный день. Сил не хватало даже на очередную гневную тираду или витиеватое ругательство. - Может и так.
- Вам, стало быть, сейчас больно? - как ни в чем не бывало поинтересовался старший помощник, пристально рассматривая собеседника.
- Стало быть, - развел руками Маккой. - А еще я предпочел бы сейчас находиться в своей каюте, в своей постели, а не пытаться втолковывать вам над трупом члена экипажа то, чего вы все равно понять не в состоянии.
Спок помолчал. Не то стараясь осознать только что услышанное, не то прислушиваясь к тому, что происходило внутри него самого. Он нахмурился, сжал губы и покачал головой. А затем подошел к доктору и со спокойной уверенностью посмотрел в его воспаленные от усталости глаза.
- Боль - это разрушительное ощущение, доктор Маккой. Я не хочу, чтобы вы его переживали.
Если бы эластичность мышц позволяла, Боунс, наверняка, уронил бы челюсть. А так - только глупо приоткрыл рот и удивленно моргнул.
- Это... только что была попытка позаботиться, мистер Спок?
- Это только что была констатация факта, доктор, - покачал головой вулканец и сделал еще один шаг навстречу. - Сейчас я намерен отвести вас в вашу каюту и уложить спать. Если бы я был человеком, наверное, я бы сказал, что меня огорчает ваше состояние. Если бы я был человеком.

После, сидя в своей каюте и в очередной раз пересмотрев все источники, дающие информацию о слове "боль", старший помощник капитана космического корабля "Энтерпрайз" сделал пометку в своем дневнике:
"Боль не физического характера у людей сопряжена с чувством невыполненного долга, отсутствием перспектив и осознанием собственной беспомощности в определенной ситуации. Она возникает рефлекторно и, похоже, не склонна исчерпывать себя на протяжении длительного промежутка времени. Подобного рода боль служит в качестве стимула и механизма, предотвращающего повторение совершенных ошибок. Поразительным остается тот факт, что боль доктора Маккоя взывает у меня острую необходимость действовать решительно с целью устранения этого явления. Возможно, это состояние называется "состраданием" и вызвано моей личной заинтересованностью в благополучии этого индивида".
Спок рассеяно переслушал свою запись и ввел очередной запрос в поисковую базу компьютера: причины заинтересованности в благополучии индивида, не обоснованные логическими доводами.
- Поразительно, - выдохнул старший помощник, когда компьютер вывел на экран возможные варианты.

- Поразительно, - прошептал в потолок доктор Маккой, оставив тщетные попытки заставить свой организм перейти в необходимое состояние сна. - А ведь ты, наверное, даже не догадываешься, какое эффективное это лекарство - отсутствие равнодушия. Особенно в твоем конкретном случае.